Все мы окружены в своей жизни плотным и разнообразным кольцом из
личностей, которые так или иначе влияют на нас, наши поступки. Я не беру
во внимание животных, мало кто проникается настолько, чтобы решать
что-либо с их помощью - редкий художник может влюбиться в девушку,
повстречавшуюся во сне. И дело ни в самовнушении, и тем более, ни в
фантазии. Я знал множество интересных учителей и девушек, художников и
музыкантов, поэтов и просто нищих. Но все они были людьми.
Нас окружает много вещей, на которые мы не обращаем внимания. Слишком
много, чтобы не замечать их. Но чья в том проблема, что мы смотрим лишь
то, что непосредственно касается нас, связано с нами? Когда вы в
последний раз рассматривали землю, брали её в руки, мяли?
Это вовсе не сон и не очередной тред-бред. Это то, что действительно
было и вряд ли повторится, как бы я этого не хотел.
Мы ничего не знаем о воде. Вернее знаем, что она состоит из водорода и
кислорода, что жизнь без неё не возможна; знаем её полтность, физические
свойства, но всё это - ничего.
Обычное утро обычного дня. Обычное застилание кровати, включение
компьютера, и поход в ванную. Только в последнем на этот раз меня
ожидает знакомство с водой.
Она была в мыльнице. Прозрачная вода с небольшой рябью. Только стоило
перевернуть мыльницу над раковиной, она против всех яблок Ньютона
поползла вверх по раковине, скатилась на пол и забилась в угол. Мокрых
следов она почему-то не оставляла. Она не теряла ни капли.
Я присел над ней и дотронусля до неё пальцем. Она вначале равномерно
растеклась по стенкам угла, в центре удаляясь от пальца, а потом плавно
начала стягиваться обратно. Я замер. Напротив моего пальца она отлила
нечто вроде щупальца, который медленно приближался к моему пальцу, и
начал быстро ощупывать его. Вода оказалась холодной, если не ледяной, но
не смотря на это, её прикосновения были необычайно приятными.
Затем она перебралась на мою ладонь. Я попытался рассмотреть её, тут она
меня лизнула, подобно моему Кехелу - моему псу. Только опять же, её
прикосновение в тысячу раз приятнее собачьего языка. Из ладони она не
просачивалась. Я даже, для эксперимента, слегка раздвинул пальцы, но
вода как-то напряглась, и осталась на ладони, даже не свисая между
пальцев. Я решил отправиться на кухню - завтракать-то надо, а её положу
в блюдце, буду смотреть, что она делает.
Она по прежнему лежала на моей ладони. Мы вошли на кухню. Она опять
вытянула щупальце вверх, конец его слегка загнулся, и начал медленно
вертеться. Наверное, моя подруга осматривалась. Я поставил на стол
блюдце, но она отказалась спуститься в него. Что же, буду обедать одной
рукой.
Как только я зажёг одну из камфорок, она резко метнулась с моей ладони в
противоположный угол кухни. Она, как и любая другая вода, боялась огня.
Я поставил чайник, сам сел за стол. Она была около двери, вытягивая своё
щупальце то в сторону плиты, то в сторону меня. Не знаю, наверное по
привычке с Кехелом, я скомандовал "ко мне" - постучал рукой по колену. К
моему удвилению, она так же резко как и в прошлый раз, метнулась на
стол. Как-то по прямой, не подпрыгивая. Я налил в чай и поставил кружку
рядом с ней, но она заметно отползла. Видимо, она и горячего боится. Я
насыпал сахар, при этом немного рассыпав его на стол. Видили бы вы, как
жадно она начала метаться вокруг кружки, всасывая в себя сладкие
кристалики. Она быстро их растворяла в себе - внутри её я не видил ни
одного. Тогда я специально насыпал в центр стола несколько ложек - она
мгновенно всосала и их. При этом, по-моему, она несколько увеличилась в
размерах. Я высыпал всю сахарницу, которую она так же быстро всосала в
себя. Она заметно выросла, и достигала уже, наверное, полутра литров. Я
достал из пенала большую пятилитровую банку с сахаром, поставил на стол.
Но не успел я вернуться к пеналу, что бы закрыть его, вода прыгнула в
банку и быстро всасывая сахар, росла. Когда она поглотила весь сахар,
она уже не вмещалась в банку - её щупальце вытянулось из горлышка
сантиметров на двадцать. В основании оно было с добрую рюмку.
Я попытался поднять банку, взяв за горлышко, но вода как-то сжалась
ближе к литру, и задражала на дне. Наверное, она боялась, что я хочу
ограничить её свободу. Я прошептал: "Не бойся, я тебе плохо не сделаю" -
она тут же вернула свои прежние размеры. Она меня слышала. Или даже
читала мои мысли, потому что сказал я это почти неслышно. А может и
вправду, она читаиет мои мысли? Надо бы проверить. Я сказал про себя:
"Иди ко мне", и она тут же оказалась около моих рук. Всё это было
невероятно - по моей мысленной команде пятилитровая капитошка подползла
к моим рукам. Я сделал ещё несколько мылсенных приказов, и без сомнения
стало ясно - она читает мои мысли. Хотя моё желание подползти к плите
она проигнорировала, немного сжавшись на пару секунд. Правильно, там же
огонь появляется - страшно.
Но вместе с радостью, что она читает мои мысли, и более того -
слушается; нашлась и проблема: она ведь всегда будет знать, что я думаю.
Поэтому надо как-то фильтровать мысли - прежде чем что-то думать,
вначале обдумать, можно ли думать об этом при ней; причём обдумывать это
преддумье надо было с максимальной скоростью.
С одной стороны, она была моей подругой (почему-то, мне казалось, что
это именно "она"), с другой - просто аномальным явлением, которое
хотелось бы и поизучать. С одной стороны я желал ей лишь добра, и ни в
коем случае не обидеть её; но с другой - было крайне сложно обрезать
мысли плана "что с ней происходит на морозе", "делима ли она", "что,
если посолить её", и великое множество других мыслей.
Обычно нам следует выбирать между поступками, порой эта задача явно не
из лёгких; но когда следует выбирать меджу мыслями - это гораздо
сложнее.
Хотя у меня в голове промелькнула мысль, что если одна из вышеописанных
мыслей всё-таки посетит меня, вода не испугается этого, даже если для
неё подобный эксперимент может привести к боли. Я же не знаю, что ей
нравится, а что нет, так что такие потенциальные помыслы причинить ей
боль, по логике, она должна бы счесть за неосознанными. Но какая тут
логика, когда я общаюсь с водой?
Вода по-прежнему оставалсь на столе. Я решил продолжать завтрак, пытаясь
не думать ни о чём, дабы максимально обезопасить нашу дружбу.
На лязг бутербродницы прибежал Кехел, заняв своё законное место на
уголке. Вода вытянула к нему щупальце, несколько раз дотронулась до
носа. Кехел не испугался, просто понюхал её, и положил свою морду
обратно - носом впритык к бутерброднице. Такое полное игнорирование
может быть, воду, слегка и обидело, а я лишь усмехнулся. Всё-таки собаки
- это звери, и инстинкты у них никогда не поменяются. По крайней мере
те, что связанные с желудком.
По мере того, как я думал обо всём этом, вода просто ползала по столу,
несколько раз заползала щупальцем в бутербродницу, но бутерброды её явно
не привлекли. Впрочем как и крошки - проползая по ним, она оставляла их
после себя. Более того, они оставались на том же самом месте, вода
ничуть не смывала их.
Следующие часа полтора я провёл на кухне с водой. Мы достаточно
познакомились, если можно так выразиться, и она без проблема залезала ко
мне на руки, плечи, колени, стоило мне только подумать это. Проивзольно,
она причудливо принимала формы сахарницы и бутербродницы, превращалась в
кольцо и миниатюру Кехела.
Я не боялся её, в буквальном смысле, ни капельки. Несколько раз она
обвивалась у меня на шее, образовав кольцо, но это ничуть не пугало
меня. Хотя подозреваю, что силы бы у неё хватило много для чего. Я
всецело доверял ей и, думаю, она - мне.
Каждое её прикосновение отмечалось небывалым чувством удовлетворённости.
Всякий раз, когда она обвивалась вокруг меня, я испытывал шторм
необычайных ощущений, которые не способно описать ни одно слово на
свете. Ни одно её прикосновение ко мне не могло бы сравниться ни с
одними женскими ласками, даже с Танькой ни сравнить. Её поверхность,
каждый квадратный миллиметр, была в тысячу раз нежнее губ прекрасного
пола. Да и всё, что она делала - всё было желаемо мною. Не знаю, желала
ли она сама того, или читала мои мысли…
После того, как она обвилась у меня вокруг шеи, вода поползла вверх. Мои
губы словно сорвались с цепи. Никогда я ещё не испытывал подобной
страсти. Вода, хотя и весьма холодная, подарила тогда мне самые приятные
мгновенья, наверное, из всей жизни. Я понимал, что я целуюсь, с водой, и
что больше ничего понимать и не надо, но… плевал я на весь этот институт
трезвого рассудка; я просто делал то, что хотел. И был, мягко говоря,
доволен этим. Ни с кем мне не было так хорошо.
Мы целовались около получаса, после чего я пошёл курить на балкон, ведь
с утра я ещё не сделал ни затяжки. Вода обвивала шею, щупальцем лаская
мои губы.
Мы на балконе. Сигарета в зубах. Сверкнула зажигалка, появился огонь… И
в это же мгновенье вода метнулась с моей шеи на пол, а дальше, по
инерции, скатилась по скользскому бетону вниз, с десятого этажа. Я ещё
не всё осознал, когад услышал прерывистый шум капель, падающих на
замусоренный газон. По-моему, этот шум был настолько громким, что от
него затряслись стёкла, от этого шума в мире что-то резко вдруг
переменилось. Всё стало таким бесполезным и пустым. Казалось, я слышал
звук каждой капли, каждого брызга, каждого удара о землю.
Как только я понял, что произошло, я выбежал из дома. Через минуты три я
был под своим балконом. Стояла осень, но земля была сухая. Даже там,
куда бы могла упасть моя вода. Плиты соседних балконов тоже были сухи.
Её нигде не было.
Я искал её несколько часов. Я обошёл всё, что смог обойти в радиусе
километра. Я выходил ещё много дней после этого в поисках воды. Я звал
её и мысленно, и кричал. Но всё было тщетно. Больше я никогда не
встречался со своей водой.
Её потерю я сильно переживаю до сих пор. Мне часто кажется, что с её
стороны это выглядело предательством - она была у меня на шее, а я зажёг
огонь. Хотя с другой стороны, она ведь знала, что я хочу ей лишь добра.
Всё-равно я часто думаю, что во всём виноват сам. Как бы подло с её
стороны я ни поступил, я мечтаю встретиться с ней, объяснить всё, как
есть. Думаю, если это произойдёт, мы снова будем вместе. А пока…
Пока я вижу любимую воду лишь в снах. И ещу её в каждой луже. Иногда, я
не удерживаюсь - глажу, целую их.
Больше всего мне нравится, когда идёт дождь или снег, а лучше - метель.
Я представляю, что эти холодные капельки - поцелуи моей любимой, и она
снова рядом со мной, на моей шее. Навсегда.
